Плодотворность творчества Ауэзова выразилась в создании им большого количества рассказов, повестей, пьес, многие из которых экранизированы и широко вошли в театральный репертуар.

Завершение творческие изыскания Ауэзова нашли в романе-эпопее "Путь Абая", состоящем из четырех книг. В произведении отображен путь становления личности Абая в тесной взаимосвязи с судьбой казахского народа, показанной во всей ее многогранности и глубине.

Первая книга - это юность будущего поэта, открывающая социальные противоречия и пробуждающая в нем поэтическое дарование, стремление служить песней свободе и справедливости - источникам истинной красоты.

Выдуманные «ханы»
Выдуманные «ханы» Карна и Жля ничего не прибавили к мрачной картине, созданной большим художником, в которой возникает яркое противопоставление русичей половцам.
Есть у меня друг - переводчик. Он переводит на русский поэзию от Охотского до Балтийского морей. Якуты, хакасы, таджики, армяне, казахи, ганцы - это далеко не полный список его подстрочников. Его, правда, не всегда печатают, но он не унывает, он находит новых авторов. Весной он написал мне письмо с просьбой подыскать ему пару казахстанских подстрочников. Я в это время собирался выступить в Союзе писателей с материалом, разоблачающим практику некоторых переводчиков с казахского, и в связи с этим изучал соответствующую литературу. В числе книг, в которых я подыскивал аргументы, была книга М. Хамраева «Основы тюркского стихосложения». Не помню сопроводительного письма, но я послал «Основы» моему корреспонденту. Он молчал полгода. Недавно вышла подборка его переводов с одного из тюркских языков. Вслед за этим пришло письмо. Он писал, что решил серьезно взяться за перевод с тюркского. Ни персов, ни ганцев больше не будет. Перевод был блестящим. Это был труд человека, заинтересованного и понимающего. Письмо его изобиловало терминами «аруз», «бармак», «чач- ма-шиир», которые он почерпнул из подаренной мною книги. Не любой научный труд так скоро находит себе применение в жизни. Я не утверждаю, что «Основы тюркского стихосложения» наградили поэта талантом, но одно несомненно: эта книга дала ему знания тюркского стихосложения, которые бы он, к сожалению, не почерпнул ни в какой другой, и этим
самым заставила его отнестись к переводам не как к поденной работе, а как к искусству. Я уверен, эта книга займет свое место на рабочих столах всех тех, для кого художественный перевод - деятельность. У нас есть статьи и сборники статей, призывающие переводить точно, и не так уж много руководств, помогающих переводить точно. Для этого необходимо инженерное знание конструкции стиха.

Древние сочинения

Тогда Давыдов заставлял студентов разбирать древние сочинения, и Каченовскому Давыдов сказал, что ему подано весьма замечательное исследование, и указал на Бодянского, который, увлеченный Каченовским, доказывал тогда подложность «Слова». Услыхавши об этом, Пушкин с живостью обратился к Бодянскому и спросил: «А скажите, пожалуйста, что значит слово «харалужный»? - «Не могу объяснить.» «То-то же, - говорил Пушкин, - никто не может многих слов объяснить, и не скоро еще объяснят». Слово «хара- луж» объясняли как слово тюркского происхождения от корня «кара», что значит черный, в соединении с суффиксом «луг», употребительном в тюркских языках для прилагательных. В связи с этим намечалось, что эпитет «кара» (черный) прилагается в тюркских языках к словам «сталь, чугун», и нет ничего невозможного в том, что харалугом назывался в одном из диалектов какой-нибудь сорт вороненой стали, и потом, может быть, стали, булата вообще. Мысль эта, высказанная впервые Мелиоранс- ким и в основном, с некоторыми оговорками, принятая Коршем, получила широкое распространение и стала излагаться как что-то несомненное, «а между тем. она исходит из простого предположения, ничем не доказанного и, кроме того, создающего некоторые затруднения чисто фонетического характера, так как остается непонятным, почему начальное
«к» перешло в «х» (В. Ф. Ржига). Эта придирка необходима Ржиге, чтобы вместо «каралык» предложить свое «хараба» - разрушение, отысканное им в арабском словаре. По его мнению, новая этимология имеет два преимущества перед старой: «Во-первых, она предпочтительнее в фонетическом отношении, так как избавляет от необходимости объяснять, каким образом вместо «к» появилось «х», во-вторых, она полностью разрешает все недоумения смыслового характера

Племена и области обитания

В ярлыке Тохтамыша, выданном в 1382 году степному феодалу Бей-ходже, предводителю племени шура-куль, говорится: «с дымов племени шуракуль податей не собирать, к гоньбе подвод не принуждать, на хлебные магазины платы не требовать, никаким чиновным лицам, кто бы они ни были, до шуракульцев, - будут ли они кочевать внутри или вне Крыма, - как свободных от начальника области, никакого дела не иметь; при общей кочевке взиманием налогов не только зла не причинять, но и защищать и охранять и всем им кочевать наравне с Ходжи-беком». Из ярлыка Тохтамыша видно, что феодал, пожалованный указом, назывался «бей-ходжа-тархан», а термин «шуракуль- тархан» относился к его племени и области обитания. В сообщении арабского путешественника ибн- Батуты мы находим указание о пожаловании Узбек- ханом земельных угодий в тарханство тюркскому паломнику хадже. Касаясь истории возникновения Астрахани, Батута пояснял, что «этот город в то вре.мя назывался «хаджи-тарханом», от «тюркского хаджи, поселившегося в этом месте. Султан отдал ему это место беспошлинно, и оно стало деревней». Следует иметь в виду, что «хаджа» — это арабское произношение тюркского «хаса» или «аса (ас)». Как видим, сведения ибн-Батуты и известия русских летописей о городе Хазтаракани (Астрахани) сходятся. В данном случае город, местность получили название по имени одного человека. Причерноморье, в частности Крым, были издревле областью кочевий и зимовок крупнейшего тюркского племени т а м а. Недаром многие историки считают Таманский полуостров получившим свое название по имени этого племени. Вероятно, территория распространения его была велика, так что отказать в тарханстве этому могущественному племени было трудно любому хану. Нам представляется вполне возможным, что город и область на Таманском полуострове получили название по имени этого племени Тама - Тархан.

Окраинные области

Таким я вижу моего героя. Я гляжу на него сквозь увеличительное стекло поэзии. Мой человек не усмехается, а хохочет, не морщится, а свирепеет, не шепчет жалобно - орет. Он постоянно поднимает себя, ибо Революция - непрекращающееся восстание, восстание, восстание с колен. В моем герое раскованность чувства и голод ума, который еще не стал памятью.
леть. Мы находим свой народ не только в истории, но и на заводе, в трамваях, на зимовках Муюнкумов. Он поможет своим писателям. Будь активным, мой народ.
Каждый, если он человек, должен хотя бы раз выиграть. Будь скромным в быту. Будь нескромным в боксе, в науке, в работе, в войне. Разве были скромными в бою за Родину наши Алия, Маншук, Баурджан! Если сохранишь своих поэтов гордыми, я скажу, что ты велик, мой народ, мой герой!
Тмуторокань, Тьмутаракан, Тмутаркан - город и область на Таманском полуострове в устье Кубани. В древности окраинные области Причерноморья греки называли «тагматархиями». Властители этих земель известны под титулом тагматархов. Отсюда, как утверждают, могло возникнуть слово «Тагматар- хань» с дальнейшим искажением в «Тмутаракань», объяснение принимается большинством исследователей (за исключением Татищева, который по простоте душевной переводил это слово «тьмой тараканов»). Русские летописи знают, однако, - в устье Волги - еще один город - Хазтаракан или Астаракан. До нас это название дошло в виде Астрахани. Несомненно, оба эти названия объединены единой частью - таркан: Тьму-таркан и Ас-таркан. По-видимо- му, мы наткнулись в данном случае на очень интересную тему. В самом деле, что такое таркан? «Тархан означает такого человека, - писал Абулгазы, - с которого не берут дани; когда он приходит в дом хана, его никто не может остановить: входит и выходит по своему произволу.

Глобальные образы

Я читал поэму и видел, что она могла быть. Глобальные образы, современная форма - но вещь оставалась образами, формой, но не поэмой. Я видел, как она сработана. Связи между ассоциациями оголены. Вещь не заставила меня забыться, я наблюдал хладнокровно передвижение слов, удивлялся раскрашенной метафоре. Здесь не было поединка со злом - здесь были удары по боксерской груше, перед которой не надо проявлять ни мужества, ни убежденности, ничего, кроме силы и техники удара. Топот искусственного, грубо сколоченного Я, и в этом троянском коне погромыхивает автор. Не страдающая, не побеждающая личность, а горошина в погремушке. Сам он этого не чувствует, и отсюда гигантизм образов. Он рисует человека: «Глаза - океаны. Позвоночник - горный хребет. Руки - реки». Слезы встречной старушки его не трогают. Они для него - повод высказаться красиво. И он высказывается на нескольких страницах, он сравнивает слезы с чем только может.
Его техника заасфальтировала бурную реку «мировых» слез и позволила читателю пройти по ней пешком, не рискуя погрузиться в глубины человеческого страдания. Вынужден был сказать ему, что не лексические образы делают стих, а образ моральный. Технике можно научиться, приемы стиха общеизвестны, и любой, мало-мальски чувствующий слово человек может писать литературно. Но сегодня обнажается истина: талант - это прежде личная тема. Нет ее - нет поэта. Форма только способствует ее выявлению в стихе. Тебе нечего было сказать этой поэмой. Ты напрасно несешь красивые звонкие ведра через пустыню. Не у каждого личные чувства - общественны. Это пример формализма, который мне противен. Так я говорил с человеком, отлично владеющим стихом, но не талантливым. Гораздо труднее разговаривать с людьми, которым есть что сказать, но они не заботятся о том, как это произнести.

А ну-ка, жигиты

Ветром быстрым
Сердца искры
Рассыпая там и тут,
Незаметно,
Огнецветно
Годы юности пройдут.
Вам, жигиты,
Жизнь открыта,
Вдаль стремите скакунов,
Не робейте,
Смело рейте
Выше туч и облаков.
С пылом юным
Бей по струнам!
С краснострунною домброй,
Пробуждая
Степь до края,
Обойдем простор родной.
Мы расскажем
В пенье нашем,
Как боролась беднота.

"Острым мечом я был..."